Карантин, сдобренный замысловатым словом «локдаун» и непогода, ломающая все программы на проведении творческого вечера в Смоленском Центре культуры, не оставили шансов для презентации новых книг писателя Крячун Александра, специально приехавшего из Санкт-Петербурга.
Окружённый красотой ржавой осени и сверкая мокрыми тротуарами, скучал Смоленск, грустно роняя с хмурых деревьев капли недавнего дождя. Маслянистые тучи, обнявшие город и дрожащий холодный ветер напрочь отнимали надежду на встречу с читателями.
Если книга написана, издана, но не представлена читателю, который её ждал несколько лет − это равносильно смотреть, как стихия разрушает только что построенный собственноручно дом.
Но беспокойство оказалось напрасным. Люди пришли к памятнику Микешину.
Остроконечность штыка у памятника на площади Победы начала сливаться с тускнеющим закатом и поэтому самое важное мероприятие прошло без длинных речей и показной торжественности. Земля с братских могил сослуживцев А.Т. Твардовского, погибших в боях Финской войны 1939 года на р. Вуокса у мыса Кивиниеми, была передана ответственным за «Дом Тёркина в Рибшево» Владимиру Королёву и Наталье Куликовой.
Лучшего места и времени нельзя было придумать для презентации романа «Мы живы, но нас нет!». Действие его происходит на далёком Острове северной оконечности холодного Озера, где небо всегда похоже на сегодняшнее. А суровость жизни обитателей «Дома для инвалидов», о котором идёт речь в произведении, сравнима с настоящей строгостью, продиктованной карантином. Только вместо медицинских масок на лицах героев была вечная скорбь, которая въелась в их лица вместе с пороховой гарью и больничным стоном.
Намного убедительнее и правдивей звучали слова автора о его романе на мокрой площади, чем были бы произнесены в тёплом зале под печальные песни Блантера. Он рассказывал об «Острове», где почти тысяча героев войны, искалеченные огнём и железом, доживали свою невозвратную жизнь.
Не было цветов, тонкого звона струн рояля и рукоплесканий. Настоящие ценители стояли в масках, словно в рыцарских забралах. Лишь в глубоких впадинах зрачков отражались яркие точки уличных фонарей, пробивая надвигающийся студенистый туман.
Словно встали из небытия герои повествования. Их размытые временем лики проступили сквозь осенний сумрак надвигающейся ночи: грустный художник безногий Сашка Головин; его невеста, вёсёлая и умная активистка и комсомолка Наташа; искажённое болью лицо Федьки-самовара с постоянно застывшим оскалом в беззвучном крике рта; опалённый расплавленным алюминием горящей кабины самолёта лётчик Григорий Прометеев, живущий в вечном таране; скачущий на костыле футболист Пашка-артиллерист и обрюзгшая от вечного перепоя мясистая физиономия бывшего партизана Лёшки Дрыгина. С едва видимого неба в круговерти курчавых туч смотрели на застывших людей мученические образы «неизвестных», без ресниц, без бровей, без глаз. Слышался сквозь время их бессвязный вопль: «Помните нас потомки!» Откуда-то, из под мокрых кустов, шло шевеление − это безрукий вор, штрафник-воин Каланча, вместе с колясочником Тихоном прятали церковную реликвию − золотой крест, с надеждой, что он когда-то принесёт им свободу и благодать на грешной земле. Рядом проходивший трамвай тихо звякнул, будто корабельная рында на барже, оповещающая сквозь липкий туман, что поплыла она за новой партией выловленных в подворотнях городов бездомных и искалеченных воинов, чья судьба и жизнь окончится на тоскующем архипелаге. И слова коменданта Острова, полковника Царёва «Вы не умрёте в другом месте!», станут их лозунгом над воротами в божьей обители.
Читать далее
