Захотелось прикоснуться к Смоленску – городу, сделавшем эпоху в моей жизни. Хотя бы к его имени. Ехать в Питер, и идти по печальному Смоленскому кладбищу желания не было. От таких угрюмых мест пропадает радость жизни. Вспомнился остров Валаам. Это намоленная земля, покрытая скитами, храмами, часовнями, крестами и могилами. Там, в мрачной глухомани, на полуострове Бобылёк есть Смоленский скит, на котором я не смог побывать во время двух посещений острова. Для этого нужно было успеть обмануть начавшуюся осень, пока навигацию на Ладожском озере не перекрыли тяжёлые льды. Маршрут на Священную землю, прозванную патриархом всея Руси Алексием II «Небом на Земле», был хорошо знаком.
Ладогу трудно назвать озером. Здесь всё, как в море: тяжёлая свинцовая вода и девятибалльные шторма никак не увязываются с нежно-тёплым словом «озеро». История судоходства хранит сотни трагических историй, когда бури, подобно океанским, переламывали корабли и баржи пополам, в дикой круговерти глотали катера и лодки, будто семечковую шелуху, утягивая на дно моряков, не успевших подать SOS.
Валаамский архипелаг был создан природой, будто специально для уединения. Он, обиженным щенком скукожился у северной окраины Ладожского озера. С мая по октябрь связь с Большой землёй осуществляется по воде. С декабря по март, метровой толщины лёд свободно выдерживает грузовые автомобили. Апрель и ноябрь считаются здесь мёртвыми месяцами. В эти периоды, противостояние воды и льда закрывает доступ на остров катерам и машинам.
Вода в конце сентября на Ладоге была тихой. Путь от города Приозерска до острова занял полтора часа. Теплоход прибыл на пристань, которая прильнула своим деревянным настилом к подножию главной Валаамской обители − Спасо-Преображенскому монастырю во главе с одноимённым собором. Монастырский двор был мною изучен дважды, и поэтому прошёл я мимо – всё равно, для меня эта «божья обитель» была не более, как простое архитектурное сооружение, имеющее богатую, полную трагедий историю. Не более!
Легенда гласит, что во время христианизации Руси сюда добрался апостол Андрей Первозванный. Он водрузил каменный крест на высокой горе. Именно отсюда, навстречу Киеву крестом и мечом начала искореняться старая вера, сбрасывая идолов в реки и испепеляя их в огне. Не зря монастырские стены напоминают крепости, где монахи защищались от язычников, не желавших принимать навязываемую веру.
Остров стал одним из оплотов христианства на Руси. Знаменитые проповедники прошли по его земле, от Андрея Первозванного и греческих иноков до Сергия и Германа, причисленных к лику святых – нижайших слуг и нянек народных, добром и молитвами приведших местные народы карелов и вепсов к учению Христа. Вроде и молились монахи усердно и неистово, но кара настигала их довольно часто. Враги православия − шведы, не единожды рушили храмы, поднимая на копья иноверцев, дырявя их чёрные одеяния из арбалетов и сжигая живьём непокорных христовых слуг. Страшные буреломы корчевали могучий лес, ломая в щепы вековые сосны, дубы и пихты. Неизвестно откуда взявшийся пожар, выжигал остров, в пепел и прах превращая всё живущее и растущее на пространстве архипелага. Пришедшие по зимнему льду волки, летом отрезанные водой от материка и пожравшие оленей, зайцев и лис, принимались за монахов, наводя ужас на спокойные степенные души в отдалённых скитах. Во времена Красного террора братия бежала по льду озера в Финляндию, спасая монастырские реликвии. Многие замерзли в лютой стуже, а то, в кромешной темени Полярной ночи упали в черные полыньи, мгновенно проглоченные ледяной бездной.
В 1953 году божья земля острова приняла в старые, многострадальные стены монастыря инвалидов войны, которые неприкаянными нищими бродили на костылях и самодельных каталках по просторам России, не имеющие ни угла, ни тепла, ни будущего. Это были отчаянные безбожники, не умеющие осенить себя крестом. С равнодушным взглядом сытой собаки на сухую корку хлеба, глядели они на кресты церквей, принимая золотые символы православия за раскоряченные персты распятых еретиков. Не смог исцелить святой остров страждущих физическими и душевными недугами. Некому было думать об искалеченных душах и телах. Среди них не было ни святых, ни апостолов и даже уверовавших в призрачного Бога, придуманного для того, чтобы любой обман, можно было превратить в «желание божье», и тем самым оправдаться перед случаем и неудачей. С каким же бесстыдством взирал Бог с чистых небес на кровавую бойню праведников, превративших здоровых людей в искалеченных тварей? Неужто он мог быть равнодушным, потирая бестелесные ладони свои, и хихикая в облачность бороды о миллионах православных мирян, хоронивших себя под оседающей пылью взрывного ветра. Как же он глядел на вдовиц и сирот, бредущих по оголённой до пепла земле? Как он видел живые скелеты концлагерей, когда тщедушные тела сами залезали в горящие печи, чтобы превратиться в дым и тёплым духом пролететь мимо него, безразличного Бога?
Смоленский скит, моя главная цель, находился почти в географическом центре Валаамского архипелага. По прямой линии до него от пристани всего 600 метров. Но это расстояние пересекают заливы, протоки, ёрики, ручьи и поэтому путь по сухому пространству растягивается на 2.5 километра. Узкая дорога, втёртая в плотный лес, проходит мимо Скита Всех Святых и Часовни Крестных страданий – на них, так же не обращаю внимания. Иду один. Тишина. Довольно часто, вижу переползающих через дорогу жёлтоухих ужей и очаровательных гадюк. Жужжание лосиных мух отвлекает от глобальных размышлений: «С крупным зверем понятно, они попали на остров по-зимнему льды, а откуда взялась мелкая живность: змеи, лягушки и белки?». У монахов на всё ответ один: «Божьи твари – Богом и заселены!».
Смоленская церковь начинает просматриваться белесыми стенами сквозь стволы сосен издалека. Вблизи она похожа на шлём богатырский и немножко на дот. Мне повезло, сегодня дверь открыта. Постоянно здесь никто не живёт, монахи иногда приходят, чтобы подмести дорожки от осенних листьев и грустно посмотреть на лупившуюся штукатурку на стенах церкви. Внутри, в основном изображения воинов.
История создания скита связана с Верховным Главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами Российской Империи в начале первой Мировой войны, великим князем Николаем Николаевичем Романовым. Он был активным участником Русско-турецкой войны в 1877-78 годах и видел множество убиенных на полях сражений. Благодаря ему, возник на Валааме Смоленский скит. Князь пожертвовал в декабре 1914 года одну тысячу рублей на нужды обители с условием, чтобы капитал оставался неприкосновенным, а проценты с него употреблялись на вечное горение лампады в память погибших русских воинов. Это был первый прообраз современного Вечного огня. В 1917 году храм был освящён, как оказалось, он стал самым последним, перед крахом империи.
Уходил я уже в сумерках, приближалась ночь, похожая на полярную. Шёл в тихом тёмном лесу, и мне казалось, что прикоснулся к смоленской стене, на которой, в это время, ещё блестело солнце.
Александр Крячун.
Фото автора и с сайта «Валаам».
С мнением автора позиция редакции сайта smolpisatel.ru может не совпадать.