…Звенят в округе воробьи,
Далеко каркает ворона,
Опрятные стихи мои
Мне перед жизнью оборона.
……………………………….
И хвалят Бога воробьи,
Дыханье птички хвалит Бога,
И образ Троицы стоит
Во храме. Мне туда дорога.
Эти строки из стихотворения «ПРЕКРАСНА БЕЛАЯ СИРЕНЬ…», как мне кажется, раскрывают душу поэта, который, к сожалению, не был известен широкому кругу лиц. Сегодня для многих это имя может стать открытием, которому стоит порадоваться — поэт Олег Александрович Охапкин, во многом талантливый человек, красивый не только внешне, но, прежде всего, внутренне.
Не имея высшего образования, он обладал большими знаниями в литературе, поэзии, религии, церковной жизни, а также был идеологом концепции «Бронзового века» русской литературы, одним из самых активных ленинградских деятелей «второй культуры» 1970—1980-х годов.
Следует напомнить, что представители «второй культуры» — это лица из послевоенного поколения независимых («свободных») художников, музыкантов, писателей. Литературные произведения этих авторов публиковались в виде самиздата. Появились даже редакторы-составители таких сборников, «жертвующие этому занятию временем, деньгами, а иногда и свободой». Порой себя называли «свободными художниками» и маргиналы, аналоги западных «хиппи». Но эти лица не имеют никакого отношения к той «второй культуре», которой мы коснёмся через творчество Олега Охапкина.
Между «свободными художниками» и государством возникло противостояние, касавшееся не только идеологии, но и вероисповедания. Дело в том, что условием официальной публикации было выполнение авторами требований редакторов издательств — удалять из стихов слова «душа», «молитва», писать с маленькой буквы слово «Бог». Не все соглашались, некоторые терпели, а потом тоже ушли в самиздат и потому невольно стали противниками советской власти.
Вот в такой сложной творческой и политической среде возрастал замечательный русский поэт Олег Александрович Охапкин. Видимо уже в самом его рождении было заложено испытание «войной» — родился будущий поэт 12 октября 1944 года в только что освобождённом от блокады Ленинграде. Отец Александр Васильевич Охапкин, офицер пожарной охраны, родом из Тверской губернии, оставил семью, когда мальчик был очень мал. Мама Анна Ивановна Соколова работала ткачихой, а бабушка Ольга Григорьевна Соколова — в детском саду вместе с Евдокией Ивановной Горшковой, принявшей участие в воспитании Олега в связи с болезнью его матери.
Е. И. Горшкова была в числе почитателей отца Иоанна Кронштадтского, ныне прославленного Церковью в лике святых. Но она не входила ни в круг «иоаннитов», которые были признаны Миссионерским съездом 1908 года сектой, ни в структуры этой секты более позднего времени. Не удивительно, что воспитание Олега было в духе учения и молитвы отца Иоанна. В юности вместе со своей воспитательницей он посещал монастыри, где было живо старчество, а в 1957—1958 годах пел в хоре Александро-Невской лавры.
В 1961 году Олег Охапкин окончил Архитектурно-художественное ремесленное училище, и мог стать реставратором. Однако, не пошёл по этой линии, а поступил в музыкальное училище имени Мусоргского по классу вокала. Параллельно он всегда работал: с 1963 по 1965 гг. — маляром, осветителем и статистом в Малом оперном театре; с 1965 по 1966 гг. — певцом в хоре Ленинградского радио и телевидения.
Однажды в 1966 году Олег пришёл в ЛИТО «Голос юности», которым руководил писатель-фантаст и журналист Давид Яковлевич Дар. Под впечатлением этой встречи и приходит решение оставить музыкальное училище и посвятить свою жизнь поэзии.
Как известно, в те времена даже большой поэт, если он не имел специального образования, позволяющего ему самостоятельно организовывать свой творческий процесс, обязан был где-то работать. В противном случае он попадал, как минимум, в категорию тунеядцев, которые подвергались уголовному преследованию.
Но поэту нужна была такая работа, чтобы оставалось время для творчества. Поэтому в период с 1966 по 1970 гг. Охапкин устраивается на зиму рабочим в Эрмитаж, а летом — в археологические экспедиции по Средней Азии, Архангельской области, в геофизическую экспедицию в Якутию, где состоялась одна из судьбоносных встреч с учеником академика Вернадского Николаем Александровичем Козыревым (1908-1983 гг.). Немногие знают об этом великом астрофизике, поэтому несколько слов о нём следует сказать. 7 ноября 1937 года Николай Козырев был репрессирован, якобы, в связи с участием в троцкистско-зиновьевском заговоре, и получил 10 лет лагерей. Первые два года молодой учёный содержался в тюрьме, но несмотря ни на что продолжал научную работу путём размышлений о космосе. Однажды из тюремной библиотеки ему принесли две книги — сборник Демьяна Бедного и… второй том Пулковского курса астрономии (1884 г.). Позже Козырев признавался, что именно тогда уверовал в Бога – он так нуждался в специальной литературе и вот принесли. Это был первый отклик Бога на его просьбы. После тюрьмы Козырева, превосходно разбиравшегося в геологии, назначили руководить отрядом геологоразведочной экспедиции. В свой отряд он зачислил и Льва Гумилева — историка, сына поэта Николая Гумилева и поэтессы Анны Ахматовой. Не исключено, что тем самым Козырев спас ему жизнь.
Уже оказавшись на свободе, Николай Козырев всего за три месяца подготовил докторскую диссертацию, которая была посвящена исследованию одного странного феномена – согласно второму началу термодинамики, нагретые тела остывают и отдают свое тепло более холодным, в результате чего температура всех тел постепенно выравнивается. Это называется повышением энтропии. Применительно к космосу это означает, что неизбежна тепловая смерть Вселенной. Но астрофизические наблюдения не обнаруживают ни малейших признаков тепловой смерти не только Вселенной, но отдельных звезд и даже солнца. Это означает, что звезды получают извне какую-то загадочную энергию. Козырев назвал новый вид энергии «потоком времени», причем время он рассматривал не только как четвертое измерение, дополняющее трехмерное пространство, а в качестве носителя энергии. Ему удалось зафиксировать этот новый вид энергии в период работы в Крымской обсерватории. Бог и здесь откликнулся на его искания.
Мысль о том, что время есть энергия, настолько поразила молодого поэта Олега Охапкина, что переживалась им почти двадцать лет, находя отражение в его творчестве. Своему другу Николаю Александровичу Козыреву, претерпевшему много гонений в земной жизни, он посвятил стихотворение «К ДУШЕ СВОЕЙ» (1970 г.), которое завершается такими словами:
…Гордость твоя, христианин, дух мой полунищий,
Не гордыня — горечь всех, живых твоей пищей.
А посему будь честна, душа моя, пой же
И на кресте, пусть одна, зато боли больше.
В том же году, когда было написано это стихотворение, Олег Охапкин становится литературным секретарём писательницы и лауреата Сталинской премии Веры Пановой, супруги Давида Дара. По их рекомендации он был принят в профком литераторов при Союзе писателей. Профком являл собой очередную попытку власти проконтролировать тех, кто составлял «андеграунд», был не согласен с богоборческими установками. Свои печали поэты часто отдают строкам.
ДРУГУ СТИХОТВОРЦУ
Любезный друг, не плачь. Что наши горести!
Мы — виноград у Господа в горсти.
И нет для нас на свете высшей доблести,
Чем эта — крест принять и крест нести.
Мы родились затем в года советчины,
Чтоб разглядеть России скорбный путь.
Иеремии, плачем. Слезы отчины
Поэзии удавленная суть.
Рыдай, моя душа! Кричи о помощи!
Рыдай о том, что друг мой сух и нем
Не оттого, что так расслаблен в немощи,
Но оттого, что зрит… Кому повем..
Есть времена, когда стихи не пишутся-
Эпохи лицемерия, увы.
Тогда скрипят лишь те, чьи перья чешутся.
Не так ли, друг, на берегах Невы?
Как много в наше время полупишущих,
Не ведающих, Боже, что творят,
Таинственные песни наши слышащих,
Не мыслящих, что сами говорят!
Когда-нибудь вся эта безголосица
Свидетельствовать станет на Суде
О Времени, но с них уже не спросится,
Как никогда им не сгореть в стыде.
Им остаётся вечная оскомина
Oт винограда тех, всегда иных,
Кто предпочел со всей Россией сгорбленно
Молчанья крест нести за всех, за них.
В 1971 г. открылся литературно-мемориальный музей Ф.М.Достоевского, и некоторое время Олег работал секретарём директора музея.
Среди прочих трудов, Олег Охапкин возводил также строительные леса в Смольном соборе. Там у него бывал Иосиф Бродский, слушал его стихи и как-то обронил: «Через 20 лет ты получишь Нобелевскую». Сказано это было задолго до того, как сам Бродский стал лауреатом. Ему нравилась безудержность Охапкина в поэтической речи, его размах, он был внимателен к Олегу. Порой их дружбу называли дружбой «под куполом Смольного собора». Хотя у них не было сходства в творчестве, но оба прекрасно сочетали в своих стихах современность и традицию. Считается, что именно с подачи Охапкина Бродский заинтересовался «силлабикой» — принципом деления стиха на ритмические единицы, равные между собой по числу слогов, с обязательным ударением на последнем или предпоследнем слоге. В 1972 году Охапкин напишет стихотворение «В ЛАБИРИНТЕ» с посвящением И.Бродскому:
Отчаянье не чает, но чадит,
Равно как пламя свечки в лабиринте,
Где звук шагов ни мрака не щадит,
Ни освещенной беззащитной нити.
Само ли по себе — ориентир,
Себе ли самому — огонь и светоч,
Но если у зенита есть надир,
То у него не чаянье, но вечность…
Период с 1979 по 1986 годы называют эпохой «литературного подполья». Большинство книг Олега Охапкина было подготовлено ранее этого периода: «Ночное дыхание» (1966-68); «Возвращение мест» (1969); «Душа города» (1968-69); «Моление о Чаше» (1970); «Времена года» (1970-71); «Посох» (1971-72); «Высокая цель» (1973-74).
В предисловии к книге «Возвращение мест» автор пишет: «Нарушение данной мною последовательности привело бы к искажению идеи, положенной в основании моих книг. Эта идея сводится к необратимости наших переживаний, и поэтому каждое стихотворение должно помнить то мгновение, из которого оно вышло, ибо невозможно ему отыскать своего места вне времени, которому оно принадлежало». Вчитайтесь в эти слова: здесь не только ощущение времени как энергии, что он почерпнул у Н.А.Козырева, но, что очень важно, для Олега Охапкина каждое стихотворение – живой организм!
В 70-е большинство рукописей поэта расходилось в самиздате, стихи печатались в машинописных журналах «Обводный канал», «Часы», «37», «Вече» (Москва) и других. Но несколько стихотворений и поэтических переводов всё же были опубликованы в официальных изданиях, правда за рубежом: в журналах «Грани», «Время и мы», «Эхо», «Вестник РХД». В этот период Олег Охапкин один из самых активных участников самиздата двух столиц.
В 1975 году он пишет поэму «БРОНЗОВЫЙ ВЕК». Откуда же появилось это название и что оно подразумевало? Как известно, бронза – это сплав, обычно меди с оловом. Оловянная бронза с трудом поддаётся обработке давлением. В протославянской этимологии слово «бронза» означает «бранный металл», то есть металл для сражения. Как мне кажется, Охапкин знал не только эту этимологию, но и свойства бронзы. В самой поэме, посвящённой ленинградским и московским поэтам, друзьям Олега, автором утверждается главная мысль — поэзия причастна ко Христу. Автор отражает библейский сюжет — поэт, и не только поэт, не должен торговать своими талантами, иначе Бог изгонит таких торговцев. В поэме перечисляются имена поэтов, но там нет имён тех, кто чаще писали не по совести, а в угоду власти:
…И пошли по домам поэты.
Те, кто Бога встречали, — с миром,
А купцы разбрелись по свету
Золотому служить кумиру.
………………………………..
Эх, поэзия! Грёзы, розы…
Русской лиры прямая медь.
По мнению Александра Щипкова, друга Олега Охапкина, а ныне философа, политолога, ректора РПУ им.Св.Иоанна Богослова, точка отсчёта «бронзового века» — 50-е годы прошлого столетия. Это время рождения и личностного роста поэтов «бронзового века», а до этого было уже не «серебро», но ещё не «бронза». По цвету бронза ближе к золоту и если следовать аналогии, то «бронзовый век» вбирает в себя то тепло, те ценности, которые отражает «золотой век». Интересный момент — несмотря на то, что Анна Ахматова представляет «серебряный век», она присутствует и в «бронзовом веке» — Охапкин берёт эпиграфом строку из поэмы Ахматовой «Поэма без героя»: «На Галерной чернела арка…».
В поэме Охапкина среди прочих звучит имя Лён. Речь идёт о Славе Лионе (Лёне). Это псевдоним Владислава Константиновича Богатищева-Епишина (1937-2022 гг.), поэта, художника, философа. Ему принадлежит труд «Древо русского стиха» (концепция бронзового века)», опубликованный в Митином журнале (№ 4, 1985 г.). А в 2013 году вышла поэтическая антология «Бронзовый век русской поэзии», составленная Лёном.
В 1976 году на квартире Олега Охапкина состоялся первый семинар «Гумилёвские чтения». Стоит отметить, что поэт особо почитал Николая Гумилёва. Когда-то в геологической экспедиции под руководством Н.А.Козырева работал не только Олег, но и Лев Гумилёв, сын расстрелянного поэта, которого, как и его отца, не жаловало советское государство. Охапкин читал публично стихи Николая Гумилёва, не взирая на запреты, чем ещё больше восстанавливал против себя власть.
В 1978 году Охапкин стал соредактором религиозно-философского журнала «Община». А в 1980 году было возбуждено политическое дело в отношении главного редактора этого журнала В. Пореша (ст.172 УК СССР — халатность), по которому Олег проходил свидетелем, но мог стать и обвиняемым. Обстоятельства этого дела сильно подорвали его здоровье.
В конце 1981 года по инициативе редакторов машинописного журнала «Часы», по согласованию с управлением КГБ и Ленинградским отделением СП СССР создаётся «Клуб-81». Охапкин становится членом этого Клуба в числе иных 70 представителей «второй культуры», но быстро покидает его, не приняв условий КГБ по легализации авторов самиздата. Однако, первая официальная публикация поэта на родине (прежде были публикации за рубежом) состоялась в 1985 году именно в сборнике «Круг» — печатном органе этого нового литературного образования.
Только с начала перестройки в 1989 году при поддержке друзей вышла первая книга стихов Олега Охапкина, написанных в период с 1968 по 1973, подготовленная Татьяной Горичевой в её парижском издательстве «Беседа». Поэта стали активно печатать толстые литературные журналы «Звезда», «Нева», «Аврора». В 1990 году Олег Александрович Охапкин вступил в Союз писателей СССР. В этом же году в издательстве «Советский писатель» (Ленинградское отделение) вышел второй сборник его стихов «Пылающая купина» — вершина официальной карьеры поэта Олега Охапкина. Последующие две книги опять издали друзья. К 50-летию в 1994 году — книга поэм «Возвращение Одиссея» и к 60-летию в 2004 году — книга «Моление о Чаше».
По стечению обстоятельств, умер Олег Охапкин утром 30 сентября 2008 года в старинной больнице у Троицкого (Измайловского) собора, которая ранее была ленинградским родильным домом, где он когда-то родился. В стихотворении «ОСЕНЬ» он словно определил время своего ухода:
И наконец настала тишина.
С утра в природе искренняя осень…
Она вошла, как в воду входят лоси,
И воздух терпче старого вина,
И яблоко белеет на подносе.
Уж кроны лип неясной желтизной
Подёрнуты, и высохшие стебли
Торчат в траве, и клён едва колеблет
Багровый лист, как маятник сквозной…
А солнце на суку, забывшись, дремлет.
И я в саду задумчиво сижу
На летней покосившейся скамейке.
А сверху на меня, как дождь из лейки,
Сквозят лучи… И в забытье слежу,
Как новые в листве блестят лазейки.
Так в сентябре гуляю в выходной
Погожий день, гляжу не отрываясь
На клок травы, осинам улыбаюсь…
И каждый листик мне тогда родной,
И к бабочкам испытываю зависть.
И осенью мне дивно хорошо.
Я чувствую во всём теченье мысли:
И в шорохе густом отживших листьев,
И в том, что год почти уже прошёл,
А может быть, и жизни срок исчислен.
В такие дни не страшно умереть –
Войти в сентябрь, запутаться в деревьях
Среди дубов, осин и клёнов древних,
Как все они спокойно постареть,
Но всё это не в городе – в деревне.
Там тишина. А всё, что в тишине
Тревожного, — всегда возможность мира.
Так жизнь моя – отрывок из клавира –
Ещё звучит и теплится во мне,
Пока в неё ещё осталась вера.
Отпевание поэта состоялось 4 октября 2008 года в Церкви Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади Санкт-Петербурга, в которой когда-то отпевали Пушкина. Отпевание совершили отец Константин Константинов и друг поэта тоже замечательный поэт отец Борис Куприянов, вспоминавший, что Олег всегда источал какой-то внутренний свет, и этот свет видели многие, а он вынужден был его порой прятать, юродствовать. Известный художник Михаил Шварцман называл его «светоносцем». Похоронен Олег Александрович Охапкин на Волковском (ранее – Волково) православном кладбище (Пещерская дорожка).
Чем примечательно творчество Олега Охапкина?
Прежде всего, он продолжил в русской поэзии линию Державин — Тютчев, обогатив её живым языком XX века. Он лидировал в группе поэтов, интересовавшихся поэтическими формами XVII века, но не пытался их изменять, а вживлял в них современный ему язык. К слову сказать, в 1995 году была учреждена литературная Державинская премия, первым лауреатом которой стал именно православный поэт Олег Охапкин «за развитие российской оды».
Свои стихи он читал, словно проповедовал. Часто это было в подвальчике на улице Петра Лаврова, где проходили выступления «неофициальных» поэтов. Как писал С.Довлатов, Охапкин читал «голосом, исходящим из двенадцатиперстной кишки». Ему вторит и литературовед Андрей Арьев: «В памяти остается, прежде всего, голос, резонанс… У него был замечательный голос природный, и такой же голос передался его стихам. Они действительно рассчитаны на то, чтобы звучали где-то под открытым небом или в храме, потому что он был человеком религиозным, и эта религиозность у него была естественная. Он не следовал в жизни никаким канонам.., но он был настоящим христианином — он видел везде вот эти знаки иной жизни. Для него была одна звезда, светила ему всегда это звезда Вифлеема. Хотя он очень много писал полукосмических стихов…».
По воспоминаниям Татьяны Ковальковой, разбиравшей архив поэта, «рукописи Олега Охапкина особенные – в них нет черновиков. Меняется почерк: то стремительный с большим наклоном, то прямостоящий и убористый, то почти иероглифный, как в последние годы жизни. Но во все периоды он сплошным текстом покрывает страницу – набело. Отчасти это результат привычки переписывать свежее стихотворение, уничтожая черновик. Но писалось без помарок. Создается полное ощущение письма под диктовку, без малейших намеков на позднейшую работу. У каждого стихотворения обязательно есть дата. По ним видно, с какой интенсивностью проходила внутренняя душевная работа. …Он никогда не выходил из поэтического состояния, менялся лишь градус напряжения, хотя в его жизни были не только дни без строчки, но и месяцы, а может быть и годы. В личном архиве не сохранилось стихов за периоды с 1984 по 1986 и с 1998 по 2000… В последние десять лет жизни две трети текстов в рукописях Олега Охапкина представляют собой яркий пример русского покаянного стиха. …Пять поэм на библейские сюжеты и множество стихов. …Он жил, пребывая в дольнем и горнем мире одновременно, – потрясающий дуализм, отражающий трагизм истинно христианского пути в современном мире».
Стихи Олега Охапкина действительно были «перед жизнью оборона» — поэт долгие годы запретов мог только через поэзию передавать свои чувства, мысли, духовную глубину, щедро делясь ими с другими:
..Жизнь будет вечно – я читал!
(ВОТ ПТИЧКА МАЛАЯ…, 2000 г.)
Елена Лышковская,
член СП России.