В смоленской литературной жизни произошло значимое событие – вышла в свет книга Татьяны Харитоновой «Княжна». По словам самой писательницы, члена Союза писателей России, она представляет собой первую часть трилогии, к публикации готова уже вторая её часть. Впрочем, книга «Княжна. Синь-город 1110 от Рождества Христова» имеет сюжетно и концептуально вполне законченный вид.

Это издание Татьяна Харитонова осуществила в свой юбилейный год, и её по праву можно поздравить с несомненной удачей. Написанная в жанре исторической документально-художественной романистики, её книга – плод пятилетней творческой работы.

Над прекрасным оформлением книги плодотворно поработали художница Н. Гулакова и дизайнер О. Гриднева.

Любовно и добротно изданная в смоленском издательстве «Маджента», «Княжна» сразу привлекает и увлекает своим богатым слогом, светящимся светом подлинной духовности, изобилующим щедрыми красками и яркой художественной образностью.

«–С неба если посмотреть, Синь-город – богатырь в серой рубахе». Поистине поэзия проступает чуть ли не в каждом образном выражении, и прозаическое повествование исполнено тёплого и проникновенного лиризма.

«–Так и есть – рубаха. Синь-река – словно перевязь на рубахе богатыря».

Историческая эпоха тысячелетней давности сегодня привлекает немало авторов и читателей. Вместе с тем она приобретает всё больше романтических подходов и взглядов на неё, нежели реалистического грубого бытовизма. 

Вот и здесь при детализации предметов быта, всего уклада жизни славянских людей ХII века привносится романтический дух восприятия русско-славянской жизни того исторического периода в Полоцком княжестве, слышен духоподъёмный характер повествовательной авторской интонации.

Реалистические картины содержат вторые планы, метафизические, а порой даже мистические. Метафизика эта душевного свойства, а мистицизм светлый, жизнеутверждающий. И это помогает оградить сознание от негативизма реалий того времени.

В стилистике у автора, когда можно было бы, изучив похожие образцы, легко сбиться на стилизацию, чувствуется постоянная пульсация писательского поиска. Для достижения достоверности  присутствует вхождение в историю через документы с проверенной правдивой фактурой.

Писатель–психолог Татьяна Харитонова добивается убедительной психологической мотивации поведения своих героев, особенно ей удаётся образ главной героини княжны Предславы.

Это история о девочке, восходящей к роду Владимира Мономаха,  её взрослении и становлении. Ей доводится жить в нелёгкие времена язычества и вероломства, распрей и междоусобиц, однако этот разлад внешнего мира ей удаётся преодолеть в себе духовно, из мирской суеты уйти под монастырские стены.

И недаром поёт она свою песню:

– Ушла я! От мира, от плена постылого,

От жениха немилого –

Буду Божьей невестой.

В тереме ох как тесно!

Татьяна Харитонова пишет: «Ведь у Бога и его Святых нет времени…». Да, так ведь и библейский пророк Иоанн Богослов в своём апокалиптическом Откровении увидел всё время, в котором не было ни часов, ни минут, а все века и эпохи были вместе, воедино.

Философское осмысление времени в книге  проявляется особенно очевидно в таких картинах в диалогах, как в главе «Учитель – грек Максим»:

«–Сколько тебе лет, грек? – Предслава дотронулась ладошкой до его седых волос.

– Столько – сколько и тебе.

– Как это?

– Я Бога ведаю всего семь лет. Вот столько и живу».

Философская линия в книге проходит не прямолинейно, ненавязчиво, а как бы исподволь пробивается сквозь повествовательную ткань. Княжна проходит становление –   восхождение от Предславы, в предчувствии, вернее даже сказать, в предвидении славы горней, славы небесной, до пострижения в монахини Евфросиньи (по греч. радость), а в послежизни – до канонизации в Святую церкви православной.

С Предславой рядом выведен светлый и в то же время драматический образ девушки Домаши. Наверное, всё-таки не случайно в её имени слышится – домашняя. У главных героинь «Княжны» даже имена певучие: Предслава, Предславушка… Домаша, Домашенька…

Для характеристики её образа показательно такое описание: «Хворые у Домаши не задерживались, поправлялись быстро. Больше всего тяготили её чада малые. Не могла она с ними управиться. Видела чадо – мертвела, и руки у неё дрожали, и слезами она закипала у самого сердца. А причина в том, что на портомойне скинула она дитя Антипа с помощью Кощейки. Тёмной ночью бегала она в её избушку. Кощейка дала травы горькой. Три дня Домаша не чуяла ни спины, ни живота от тянущей боли, а после и скинула. Всё снился ей мальчонка, на Антипа похожий, беленький, с соломинками в волосах. Сидел он на травке возле речки и звал её».

Историческое повествование разбито на небольшие главы, ёмкие и динамичные, представляющие собой законченные сцены с лаконичными диалогами, что придаёт книге ощущение неостановимого течения реки. Вот некоторые из названий глав, обозначающие действие и священнодействие: «Праздники в тереме», «Литургия», «Трапеза», «Встреча с варягами», «Рождество», «Крещение», «Страшная весть», «Путешествие златокузнеца Богши», «Киевский клобучник», «Трагедия в посаде», «Последняя ночь в тереме», «Путь в монастырь», «Погоня».

Вместе с тем в заголовках глав содержится немало образных лирических нот и оттенков: «Весна в Синь-городе», «Жаворонок», «Холсты на снегу», «Янтарное чудо», «Предславина берёза», «Берегиня», «Горница», «Домашины сказы», «Лада», «Соль в бороде», «Евфросинья».

Описания природы вдохновляют своей наполненностью как отзвуки и отражения полноты божественного бытия в природе. «Зелёные берега обнимали реку, а она струилась неистраченной прохладой, сверкала и переливалась, знобила до дрожи, жадно лобызала берега, обмывала круглые белые камни…»; «Слёзы капали, и могла она наплакаться вволю, потому что никого вокруг. Только вода бежит мимо, да облака цепляются рваными боками за острые верхушки ёлок. В небе закричали гуси, тянулся их клин к теплу. Гуси летят – зиму за хвост тянут».

Авторский слог и речь героев – здесь они с ритмикой, доходящей до мелодичности: «Слёзы катятся Евфросиньи на поля и на реки синие. Да молитва звучит горячая – всё о тех, что глухие, незрячие…».

Художественно интересно и символично в последней главе «Евфросинья» описано, как исчезает Предслава и является Евфросинья:

«–Беда у нас, матушка. Предслава пропала.

– Не беда у нас, а радость! Евфросинья.

– О чём ты? Услышь меня!

– Радость у нас, брат. Евфросинья».

И когда князю-отцу княжна подаёт воды, «он вскинул очи, ещё не веря до конца, узрил эти нежные ланиты, эти стрелы ресниц,  эти очи, эти уста цвета спелой брусники.

– Предслава! Детка моя!

– Евфросинья, Евфросинья я!

– Что же ты наделала?

– Тесно мне, батюшка, в тереме. Воздуха не хватает.

– Как же Магнус? Что ты натворила? Ты ж невеста.

– А с Магнусом рядом даже стоять больно. Я давно решила, что княжеская слава – паутина. Не скорби, отец. Я обручена самому Христу и останусь на земле его невестой».

Княжна Предслава, исполняя своё предназначение, пошла на постриг, чтобы творить благочинные деяния, стать Христовой невестой – и тем самым приближается к сонму Святых. И всё повествование – это как преддверие при вхождении княжны в лоно святости, врата небесные. Ей предстоит создавать монастыри, возводить храмы. И один из них – Спасская церковь в Полоцке с уникальными фресками, изображающими жития святых, во все времена живущих.

Татьяна Харитонова справилась с той задачей, которую поставила себе сама. Окинула взором художника слова события 900-летней давности, сообщая им пульс своего времени, и внесла свою историческую песнь в летопись славянского бытия от крещения Руси до дней нынешних.

    Олег ДОРОГАНЬ